Юлька запнулась, и я с готовностью закончила:

– … радиомикрофон! Поэтому просим все неправильно взятые ноты считать виной звукооператора!

– Если вам понравился кто-то из героических красавцев, – продолжала подружка, – не рекомендуем приближаться к сцене, иначе вы рискуете сильно разочароваться, увидев синие ресницы и розовые тени!

– А если вы постоянные поклонники нашего театра и заметили, что кто-то из актеров врет слова, – подхватила я, – смеяться разрешается, только если вы сидите не ближе чем в пятом ряду!

И закончили мы хором, процитировав конец объявления об отключении мобильных, звучавшего перед началом каждого спектакля:

– Желаем вам приятно провести время в нашем театре!

Ближе к девяти мы подтянулись к Театру Вахтангова – вечерние уличные концерты обычно начинались именно в это время. Но сегодня ничего не началось ни в девять, ни позже, хотя среди колонн театра мелькали какие-то смутно знакомые личности. Есть ли среди них Теркин, мы понять не могли, так как подходить слишком близко не решались.

– Дома убьют, – время от времени повторяла я, глядя на часы.

Юлька со мной соглашалась, но мы все равно никуда не уходили. Время приближалось к десяти вечера, темнело. На Арбате становилось все неуютнее.

– Пойдем, – тянула я, но Юлька упрямо повторяла:

– Сейчас. Еще минуточку.

И минуточка, которую она, похоже, ждала, настала – мы заметили Теркина: он вышел из-за колонн и направился к ближайшему киоску. Через минуту мы увидели, что он возвращается с бутылкой минералки и держит путь прямо в нашу сторону. Я было шарахнулась куда-то вбок, но Юлька поймала меня за рукав и удержала рядом.

– Здравствуйте, Антон! – раздался ее непринужденный голос. – А вы сегодня петь будете?

Я даже зажмурилась от ужаса – что сейчас будет… И услышала совершенно спокойный ответ:

– По всей видимости, нет.

Убедившись, что ничего страшного не происходит, я осторожно открыла глаза и обнаружила, что Теркин вот он, стоит рядом и с любопытством разглядывает нашу живописную парочку! А Юлька тем временем заливалась соловьем:

– А то после Ла Моля хочется посмотреть что-нибудь еще. На самом деле, вы просто молодец, последний спектакль был просто потрясающий. Этот ваш дублер…

– Это не он мой дублер, это я его дублер, – вдруг перебил Теркин.

Это было сказано с такой обидой, что я уставилась на Антона во все глаза.

– Для меня наоборот, – тем временем с достоинством ответила Юлька. – У вас всегда по-разному получается, каждый раз что-то новое. За вами очень интересно наблюдать….

– Спасибо вам, – ответил он на это и… протянул Юльке руку!

Обменявшись с ней осторожным рукопожатием, он вытащил из заднего кармана джинсов книжечку:

– Сейчас я вам скажу, когда я буду играть. Так… девятого.

– Во вторник? – зачем-то уточнила она.

– Нет, в пятницу.

– А во вторник вас не будет? – продолжала тупить Юлька.

– Нет, будет Серков.

– А шестнадцатого?

– Шестнадцатого тоже, скорее всего, я… – на прощанье сказал он.

– Нет, он что, правда пожал тебе руку? – допытывалась я на следующий день по дороге в школу.

– Ты же сама видела, – вяло отбивалась Юлька.

Я даже затруднялась описать, что испытываю по этому поводу. Было ужасно обидно – а я такая трусиха! С другой стороны, я понимала, что сама бы ни на что подобное не решилась.

– Надо тебе теперь и со Шмаровым такую штуку проделать, – сделала она неожиданный вывод. – Тем более, скоро конец сезона… А что, как раз на последнем спектакле, – оживилась моя изобретательная подруга. – Не на следующий же сезон откладывать!

– А когда новый сезон начинается? – поинтересовалась я.

– В сентябре, кажется.

– Если у нас до того времени эта дурь не пройдет, – пробормотала я себе под нос, но Юлька услышала:

– А летом, когда они поедут на гастроли, мы, как добропорядочные фанатки, отправимся следом. То-то физиономия будет у Шмарова, когда ты ему цветочки где-нибудь в Сибири преподнесешь!

– А Теркин пойдет выступать на местном Арбате, – подхватила я. – И мы дадим ему десятку!

Впрочем, после истории с Теркиным думать о Шмарове совсем не хотелось. Он сам напомнил о себе…

На следующий день мама попросила меня съездить в магазин за книгой, выхода которой она долго ждала и даже с моей помощью отслеживала ее появление через Интернет. И вот наконец книга вышла! Напрасно я доказывала, что никуда она теперь не денется, мама хотела владеть сокровищем немедленно.

Путь мой пролегал мимо родного театра, и я, конечно, не удержалась, зашла. Почитала афиши, уже и без того читаные-перечитаные, прогулялась по скверу, а потом почему-то решила выйти к метро напрямик, дворами, мимо служебного входа. Обычно я этой дорогой никогда не ходила, но сегодня что-то понесло меня туда.

У крыльца стояло несколько человек. Лица были знакомые, но я не приглядывалась и вряд ли смогла бы сказать, кто именно из актеров там присутствовал. Уже собравшись отвернуться, чтобы меня, не дай бог, не приняли за фанатку, я заметила еще кого-то на ступеньках, невольно подняла глаза и встретила взгляд в упор Шмарова…

Не останавливаясь, я пронеслась мимо, и ничто не заставило бы меня оглянуться. Но стоявший на крыльце человек был так одет, что у меня сразу появились сомнения: фигура словно со страницы глянцевого журнала – в длинном светло-сером пальто и черной шляпе – никак не вязалась с тем Шмаровым, которого мы себе придумали. С другой стороны, Катя рассказывала: он носит пальто… Но больше всего меня зацепило не это, а то, что в руках он держал букет цветов. Я так быстро пронеслась мимо, что даже не заметила, каких.

У меня зазвонил мобильник. Я взглянула на экран – Катя. Час от часу не легче!

– Сегодня на «Королеву Марго» пришла Вика – ну, видела, наверное, кудрявая такая – и подарила Шмарову цветы! – выпалила она, едва поздоровавшись.

– Подожди, – растерялась я. – Какая «Королева Марго»? В репертуаре же не было!

– А его внепланово поставили.

– А эта кудрявая как туда попала?

– Так она же дочка спонсора театра, – выдала Катя.

Я нажала на отбой, решив не рассказывать, как мы видели Теркина на Арбате, чтобы не травмировать хрупкую психику фанатки. А я сама виновата. Все это время я так открыто рисовалась со своей неземной любовью к Шмарову, так откровенно привлекала внимание к нему и к себе… Ничего удивительного, что у Лешеньки появились другие поклонницы!

– А я тебе что говорила, – неожиданно отреагировала Юлька на мой сбивчивый рассказ о коварстве кудрявой и предательстве Шмарова. – Действовать надо!

– Не собираюсь я действовать, – угрюмо отозвалась я. – Вообще туда больше не пойду!

– На Арбат?

– Нет, в театр!

– А может, это последствия письма? – хитро улыбнулась Юлька.

– Это-то тут при чем? – с досадой спросила я.

– Ну как же – прочитал, воодушевился, стал лучше играть…

– Вряд ли. Мне кажется, он его вообще потерял.

– Не скажи! – возразила она. – Не потерял хотя бы потому, чтобы никто другой не нашел!